Честь Воина [CИ] - Вита Алая

— Так мой покровитель доволен? — с издевательским подобострастием спросила Аина. — Стоит ли бедная сирота его хлопот?

— О да, определённо да! — довольно расхохотался барон. — Если ты меня ещё развяжешь, мы с тобой запросто подожжём этот гадючник своей страстью!

— Разумнее будет дать себе волю в мягкой хозяйской перине, разве нет?

Аина и сама поражалась притворной приторности своего голоса, но чувствовала, что именно так и надо в рамках затеянной игры.

— Ты права. Так когда бежим? Прямо сейчас?

— Ну уж нет, извини. Мне нужно всё подготовить и выбрать подходящий момент. Нас не должны поймать. Сколько времени уйдёт у гонца, чтобы обернуться за выкупом?

— Недели полторы-две по тракту. Вашими тропами, возможно, быстрее… Но если они получат золото, то какой мне смысл рисковать? Надо бежать как можно скорее и постараться перехватить гонца, пока маменьку удар не хватил от таких новостей.

Готовность к сражению слегка повысила мнение Аины о молодом бароне, ведь дамский угодник запросто мог быть и трусом, судя по прочтённым романам. И всё же пришлось прибегнуть ко лжи:

— А такой, что наша Морена запросто может тебя всё равно укокошить, — зловеще усмехнулась она, и когда слова прозвучали, поняла, что не так уж сильно врёт. — Что лучше для твоей маменьки? Потерять золото или сына? Или то и другое?

Похоже, Мадлена эта мысль напугала, потому что он погрузился в мрачное раздумье. А девушка, раз уж пустилась в манипуляции, решила, что самое время добавить к плети пряник, пусть и такой же выдуманный:

— В крайнем случае, можем попытаться отбить твоё золото на обратном пути. Я знаю их тропы. Устроим засаду. Главное, уйти. Дай мне пару-тройку дней. Надо всё сделать наверняка.

— Ладно, — расслабился барон и позвал бархатным голосом: — Полежи со мной, сладкая, а то ночи пока холодны…

Аина с удовольствием устроилась на тёплом и мягком, но когда Мадлен уснул, высвободилась из его объятий. Чёртовы токи продолжали её будоражить, только теперь разум был не на стороне тела. Во-первых, её задача — сторожить пленника, а не спать. Во-вторых, ночью можно как раз спокойно подумать над тем, как удрать. И чем скорее, тем лучше, пока барон не смалодушничал или не догадался, что, убив заложника, Морена больше не сможет требовать выкуп за других, так как никто ей не поверит. Уж дурой-то она не была. Хотя тут всё зависело от планов ахсары — обогащаться и дальше таким способом либо же устрашить баронов перед большой войной.

Впрочем, это Аину больше не волновало: лишь бы удалось вырваться и найти средства к существованию, а потом можно постепенно сместиться так далеко на запад, что власти «подруги», даже при самом успешном воплощении завоевательных планов, её за всю жизнь не догнать.

Прежняя решимость держаться рядом с врагом в надежде узнать что-то полезное для борьбы с тем, умерла вместе с Бреном. Всё это были наивные надежды, за которые девушка дорого поплатилась. Пора признать — ей самой не тягаться с Мореной. Средства же победить демона или мощных союзников уж лучше искать наобум, но с развязанными руками. Не как сейчас — прозябать на милости злобной твари, которая отбирает у неё близких людей, да ещё делать вид, что верно служишь ей.

Теперь, когда появилась реальная возможность попасть в ту самую благородную среду, которая некогда привлекла Аину на ярмарке, а потом оказалась родной, стало ясно, что все выдуманные причины остаться были лишь малодушными отговорками, чтобы не идти на риск, а потом не расставаться с мужчиной, к которому она привязалась. Однако это было истинным желанием души, от которого сейчас вырастали почти осязаемые крылья. И будь она проклята, если не улетит!

* * *

В следующие четыре дня Аина тайком собирала всё необходимое для успешного побега: там кусок солонины стащит, тут полголовки сыра. Яды и целебную мазь — у Эльри, сбрую — по частям в конюшне, одеяло — из кладовки, плед — с верёвки, неказистое дорожное платье — у Морены. Предводительница теперь занимала пол-этажа, устроив себе не только гардеробную комнату, но и отдельные спальню, кабинет, будуар, библиотеку…

Утварь, необходимую в походе, девушка взяла свою, из прошлой жизни, благо теперь жила на одном этаже с «подругой» и столовалась на замковой кухне. Тёплую куртку и меч — Брена, чтобы не привлекать внимания, воруя из «сокровищницы» родное баронское.

С деньгами было сложнее. Живя в племени, девушка не сталкивалась с необходимостью их использования, но на большой дороге им понадобятся средства. У Аины было немного драгоценностей подаренных Мореной «с барского плеча», но если ими где-то расплатиться, та её выследит. В конце концов, хедивег нагло воспользовалась своим положением и, по традиции племени, забрала «на память» у недавно скончавшейся Мудрой забавную жилетку, вышитую монетами, которая служила той одновременно доспехами и «стеной трофеев» за долгие годы Охот. Хоть на что-то этих денег да хватит.

Аина прятала всё необходимое в горах, куда уходила якобы заниматься, а сама делала крюк и складывала добро в небольшой пещерке у края малозаметной тропы, которая вела из бывшей каменоломни в долину. Кое-где её перекрыли скатившиеся сверху камни, но верхом можно было проехать. А самым ценным в этой тропе было то, что туда можно было попасть с задворков самого замка, считавшегося неприступным, поскольку к нему вела только одна подъездная дорога, а с трёх сторон защищали скалы. К счастью, о своём открытии девушка никому не рассказала, так что сразу и не поймут, куда они делись. При этом не придётся проходить сквозь ворота, что иначе стало бы самой проблемной частью плана, поскольку там всегда дежурило минимум четверо часовых.

По вечерам же, Аина, не таясь, посещала пленника и позволяла стражникам слушать, чем они там занимаются. Разумеется, кроме деталей заговора, которыми обменивались шёпотом между охами и вздохами. Кажется, именно это возбуждало девушку больше, чем сам барон, который хоть и подкупал своей страстностью, но совсем не трогал душу, да и ум ничем не впечатлял. Похоже, страх расправы засел в нём достаточно глубоко, чтобы не сомневаться в необходимости побега. Иногда Аине казалось, что она вожделеет свободы в его лице больше, чем его самого. А может, внезапно открывшаяся страстность в ней самой объяснялась тем, что мужчина был по-прежнему связан. Она обосновывала это тем, что в любой момент может заглянуть стражник, но в целом её, как ни странно, вполне устраивал вариант полного контроля над ситуацией.

Такая демонстративная похоть служила сразу